Отчет Лина Лобарева

Итак, "Словесники". Это был не "О бедном гусаре…", это был "Монти Питон: житие Брайана". Бог-Скирневский был великолепен – гэгово-кавээнен, зрелищен и абсолютно бессодержателен. Все, что организаторы успели подготовить, было подготовлено на пять с плюсом – театралки шли одна за одной и вызывали неизменный восторг у зрителей.

Основные минусы – не было места игре, было место, повторюсь, для артистов и зрителей. Такое ощущение, что ребята не знали, как цеплять игроков, чтобы втаскивать их в действие. В итоге ни одного персонажа я на игре не увидел (ну, почти ни одного – Таисья Пафнутьевна была в теме, да и Абрам Моисеевич Бедный вызывал некоторые подозрения), полигон был полон игроков, которые с переменным успехом пытались себя развлекать. Не было мира, были порции квестов, и люди исполняли их, четко и даже временами азартно используя свои "роли" как фишки и двигая их с клетки на клетку. Или я избалован "Перекрестком", где может не быть действия, но уж примат персонажа над игроком встроен жестко? Ладно…

Практически не сработала фишка со словами, боюсь в силу не слишком удачного подбора игроков – ну еще бы, тут отбор должен быть штучный хотя бы на ангелов-бесов, а оных на полигоне было суммарно штук сорок… И, что еще печальнее – не сыграл расклад с взаимодействием Иерархов и мира людей. У Ада и Рая была своя игра – и людям в ней отводилось разве что место зрителей. Участие посланников обеих "структур" в выборах градоначальника ситуацию не изменило – оно было слишком зрелищным, чтобы принимать в нем участие. Сорри за тавтологию.

Короче, имел место быть полигон для обкатки качественного игротехнического инструментария. Инструментария, которого не хватает у 90% известных мне игр. Но игры на этом полигоне – не было.

Меня самого накрыло в конце второго дня, когда благополучно ушли в никуда линии с похищением цесаревича и распространением прокламаций. В какой-то момент я отрешился от своих "сюжетов" и обнаружил, что моего персонажа происходящее в городе повергает в панику. Что среди всех сверхъестественных существ, коими кишит город, он не видит никого, кого всерьез мог бы счесть относящимся к небесной канцелярии. С крыльями или с рогами, в белом или в сером, все они равно плели вокруг людей пустые наваждения, бесьи пляски, и знамения их равно не предназначались для того, чтобы вызвать веру или спровоцировать на работу над собой. Общение с богом посредством молитв более всего походило на выписку накладных и вручение взяток.

NB! Я не знаю, чем кончилось то, о начале чего я собираюсь рассказать.

Мой персонаж тут же, не отходя от церкви, озвучил это впечатление – и выяснилось, что оно сразу ложится на окружающих. В атмосферу бессодержательного стебного балагана предлагалось ввести некое реальное и для персонажей и для игроков чувство – скажем, веру. Для тех игроков, которые шли на такой ход, мастера игры сразу переставали быть проводниками законов мира, оставаясь внутри него всего лишь существами, способными, к примеру убить движением пальца – но чтобы, например, переубедить кого-то из нас – им пришлось бы принять правила этой, новой игры, игры в которой они – уже не мастера, а такие же игроки…

Но потом этот финт услышала lugovskaya – и сходу, не тормозя, выдала что-то вроде: ты хорошо понимаешь, что ты делаешь? ты же новую религию создаешь, ты же с пожизневкой работать собрался, ты хорошо помнишь анекдот про одного маленького еврейского мальчика, которому это таки удалось?

Вот тут уже испугался не Лейбо Застенкер, тут уже испугался я сам.

Отфиксировал тему и – понял, что в такую игру всерьез – я сейчас не игрец, а не всерьез не вижу смысла. И, хоть и крайне недовольный собой, свалил с полигона.

Думать.